Княгиня Ольга

Историкам образ Ольги доставил немало головной боли. Многие свидетельства порождают больше загадок, чем открывают достоверных фактов. Само ее происхождение окутано дымкой недосказанности.

Княгиня Ольга
Княгиня Ольга

У Николая Гумилева есть стихотворение «Ольга», 1920 года — поэтическая медитация на тему женского имени:

  • Эльга, Эльга! — звучало над полями,
  • Где ломали друг другу крестцы
  • С голубыми, свирепыми глазами
  • И жилистыми руками молодцы.

 

  • Ольга, Ольга! — вопили древляне
  • С волосами желтыми, как мед,
  • Выцарапывая в раскаленной бане
  • Окровавленными ногтями ход.

 

  • И за дальними морями чужими
  • Не уставала звенеть,
  • То же звонкое вызванивая имя,
  • Варяжская сталь в византийскую медь.

 

  • Все забыл я, что помнил ране,
  • Христианские имена,
  • И твое лишь имя, Ольга, для моей гортани
  • Слаще самого старого вина.

 

  • ...Вижу череп с брагой хмельною,
  • Бычьи розовые хребты,
  • И валькирией надо мною,
  • Ольга, Ольга, кружишь ты.

Это — о княгине Ольге, одной из самых известных и загадочных женщин Древней Руси. Первая женщина у кормила власти, выросшая из «любезной сельской девицы» (Карамзин) в «архонтиссу России», вершительницу судеб Восточной Европы. Безжалостная «валькирия», мстящая за убитого мужа; «матерая вдова, крепко держащая в руках бразды правления над семьей и над страной» (архимандрит Константин). И — христианка- неофитка, смиренно слушающая наставления патриарха...

В «Повести временных лет» (XII век) она впервые появляется под 903 годом: молодому князю Игорю, постигающему государственную науку под началом Олега-правителя, «приведоша жену от Плескова, именем Ольгу». Плесков (Пльсков) обычно отождествляется с Псковом.

Более поздние сказания из «Степенной книги» (XVI век), уточняют: происходила Ольга «от веси именуемыя Выбутцкая». А была Ольга,

«от языка [т.е. народа] варяжска, от рода же не княжеска, ни велможеска, но от простых людей».

Повествование о первом знакомстве Игоря с будущей супругой воплощает известный в средневековой литературе сюжет: мудрая дева своими рассудительными речами образумливает юношу, воспылавшего к ней нечистой страстью. Согласно сказанию, Игорь, переправляясь в лодке через князя, она должна была иметь знатное происхождение. Варяжское или славянское? Имя «Ольга» (в греческой передаче Эльга) точно соответствует скандинавскому «Хельга». Но было ли это имя изначальным для нее?

Иоакимовская летопись, в передаче Василия Татищева (XVIII век), говорит, что Олег выдал за Игоря «жену от Изборска, рода Гостомыслова, которая Прекраса звалась, а Олег переименовал ее». Вроде бы получается логично — расчетливый правитель хотел соединить варяжский род Рюриковичей со старой славянской знатью, потомками старейшины, призвавшего Рюрика. Вот только подлинность пересказанных Татищевым сведений большинство историков отвергает...

Откуда же появился пасторальный образ отроковицы-паромщицы? Историк церкви Антон Карташев считал, что здесь мы имеем дело с «легендарным искажением признака высокого социального положения Ольги-ва-ряжки»: она действительно выросла при переправе через реку Великую, только была дочерью не простолюдина-лодочника, а знатного варяга, отвечавшего за важный стратегический пункт на пути «из Варяг в Греки».

Однако была ли родиной Ольги Псковщина? Некоторые поздние летописи называют ее дочерью... могущественного регента — Вещего Олега. Еще более оригинальную версию обосновывал церковный историк архимандрит Леонид (XIX век). В собрании графа Уварова он обнаружил исторический сборник XV века, в котором рассказывалось, что Олег женил Игоря «в Болгарех» и взял за него княжну по имени Ольга, «иже бе мудра зело». По гипотезе архимандрита, родина Ольги (Плесков) — это не Псков, а Плиска, столица Болгарии в 681-893 годах. Такая версия объясняет многое — например, настойчивый интерес сына Ольги Святослава к болгарским делам и его желание перенести свою столицу на Дунай («ибо там — середина земли моей», — говорил князь-воитель). Против этого вроде бы свидетельствует тот факт, что супруга Игоря была язычницей.

Но все сходится, если предположить, что Ольга была дочерью болгарского князя Владимира Расате (правил в 889-893 годах), отступника, вернувшегося к язычеству.

Будучи замужем за Игорем, Ольга не стремилась выходить на первый план политики, хотя, согласно житию, на Руси ее считали «премудрой». Вновь она проявляет себя в истории после убийства племенем древлян своего мужа в 945 году (летописец бесстрастно свидетельствует, что князь увеличил поборы, «желая большего богатства»). Рассказ о мести Ольги — один из самых запоминающихся эпизодов «Повести временных лет». Она карает племя четырежды! Причем каждый раз вводит в заблуждение наивных древлян (они даже хотели предложить ей в мужья своего князя Мала!), заявляя, что не гневается на них.

Первое посольство, искавшее примирения, она погребает заживо в ладье, второе, более знатное, сжигает во время мытья в бане. Затем, придя «в землю Деревскую», во время тризны по Игорю приказывает перебить 5000 древлян. И, наконец, Ольга открывает военные действия, осаждает древлянскую столицу Искоростень.

В ходе переговоров притворно соглашается простить горожан, взяв с них легкую дань — по три голубя и три воробья с каждого двора. По ее приказу воины привязывают каждой птице тлеющий трут и отпускают. Пернатые возвращаются на родные дворы — и весь город охватывает пламя...

То, что летопись столь подробно живописует жестокость ее действий, историк XIX века Сергей Соловьев объясняет так: «Женщина отличается благочестием в религиозном и семейном смысле; обязанность же мести за родного человека была тогда обязанностью религиозной, обязанностью благочестия».

Почему же суровые воины дружины приняли руководство слабой женщины? Ольга приняла правление как регентша при трехлетнем сыне Святославе. Рядом с ней мы видим воеводу Свенельда — авторитетного в войске. Высказывались умозрительные предположения, что мудрую княгиню и отважного викинга связывало нечто большее, чем политическое партнерство...

То немногое, что мы знаем о внутренней политике Ольги из летописей, подтверждает ее статус мудрой правительницы. Игорь заплатил жизнью не только за собственную жадность, но и за хаос в налоговой системе. Ольга занялась установлением твердых «правил игры»: определила уставы, оброки и дани. Учредила погосты — опорные пункты, где останавливался князь во время сбора налога. Княжеское полюдье при ней утратило характер произвола.

Вершина политической биографии Ольги и ее духовной судьбы — путешествие в Константинополь и принятие крещения. И здесь опять возникает разноголосица мнений — сколько раз совершила Ольга свой непростой вояж, ведь на днепровских порогах «пошаливали» печенеги. Летопись сообщает о поездке княгини под 955 годом. А по «Обряднику» императора Константина Багрянородного можно предположить два варианта — 946-й и 957 годы.

Но зачем отправилась уже пожилая княгиня (в конце 950-х ей было 65-67 лет) в далекий Царьград? Ведь придя к христианской вере — а она, судя по всему, имела наставника, попа Георгия — креститься она могла и на родине. Ряд историков предполагает, что «архонтисса» искала династических связей с константинопольским домом. Могли вестись переговоры о браке византийской принцессы со Святославом Игоревичем, а ему тогда, конечно, пришлось бы принимать христианство. Однако гордые ромеи не откликнулись на инициативу. Караван ольгиных судов проболтался весь летний сезон на водах Золотого Рога, но кроме торжественных церемоний и казенных даров в актив посольства записать было нечего.

Отголосок ольгиной обиды звучит в летописи. Повествование там ведется в двух регистрах. Благочестивым тоном рассказывается о приобщении Ольги к Христовой вере, о ее встречах с патриархом. Контакты же с императором подаются в ерническом ключе.

«Народным баснословием» считал Карамзин летописную историю о том, что царь Константин, пленившись красотой и умом княгини, предложил ей выйти за него замуж. «В 955 было ей уже 64 года: одна Нинон Лакло прельщала в такой старости!», — с возмущением писал историограф... Согласно «Повести временных лет», Ольга, не желавшая такой партии, заявила императору, что не крестится, если он сам не будет ее восприемником. После же совершения таинства она, торжествуя, заявила Багрянородному, что теперь она его нареченная дочь и не может выйти за него замуж — «у христиан нет такого закона». «Переклюкала [т.е. перехитрила] ты меня, Ольга», — будто бы сказал раздосадованный царь...

Реальная же досада самой Ольги на не слишком теплый прием в Константинополе отражена на другой странице летописи. Вскоре после ее возвращения на Русь туда прибывают послы Константина и напоминают, что Ольга обещала послать ему дары и воинов в помощь. Ответ княгини звучал едко и афористично: «Если ты так же постоишь у меня в Почайне, как я в Суду [бухта Золотой Рог], то тогда дам тебе».

По данным немецких источников, в 959 году Елена — как стала зваться Ольга после крещения — пошла на антивизантийский демарш, отправив послов к германскому королю Оттону I с просьбой прислать на Русь епископа и священников. Однако новый византийский император Роман II (959-963) поспешил уладить отношения с Русью. Миссия отправленного из Германии епископа Адальберта завершилась ничем, сам он едва унес из Руси ноги, написав в своей хронике, что русы звали к себе представителей латинской церкви «притворно». Вскоре русский воинский корпус поехал крепить дружбу с Византией. Свой «интернациональный долг» язычники-русы исполнили с честью — в 960-961 годах отбили у мусульман-арабов остров Крит.

За всеми этими перипетиями большой политики может как-то потеряться главный итог жизни Ольги-Елены, с которым она вошла в память потомков. Княгиня была причислена к лику святых как равноапостольная, то есть уподобившаяся в своих трудах апостолам. Помимо нее, православная церковь почитает лишь пять равноапостольных жен (Марию Магдалину, царицу Елену, мучениц Феклу и Апфию, просветительницу Грузии Нину).

И это, видимо, последняя загадка Ольги: ни летопись, ни житие не рассказывают о ее широкой миссионерской деятельности. Она не смогла обратить ко Христу даже сына — Святослав остался язычником, хотя и вполне веротерпимым. Внуки Олег и Ярополк под влиянием бабушки склонялись к христианству, но принять крещения не успели — были убиты. В 1044 году Ярослав Мудрый приказал окрестить их кости... Антон Карташев считал замечательным то, что Ольга «не превратила своих христианских убеждений в программу политического переворота и захвата власти», оставаясь любящей матерью и подлинной христианкой. Можно только догадываться, чего это стоило пожилой православной княгине, жившей в языческой стране.

Но, видимо, сам пример личного благочестия княгини действовал вдохновляющее, и народ почитал ее святой задолго до официальной канонизации в 1547 году. Недаром так много по Руси было «Ольгиных крестов», от которых «знамения и чудеса содевахуся».

Ольга скончалась 11 июля 969 года. По словам летописца, она «первой вниде в цесарство небесное от Руси»...