Эпоха Русского Слона

Россия — родина слонов, а Петербург — ее столица. Думаете, это шутка? Только отчасти. Было время, когда в Северной столице слонов в буквальном смысле слова по улицам гулять водили — так их было много! Но откуда они взялись в наших пенатах?

Застрельщиком слоновьей дипломатии стал персидский шах Тахмасп,
который отправил слона ко двору Ивана Грозного
Застрельщиком слоновьей дипломатии стал персидский шах Тахмасп, который отправил слона ко двору Ивана Грозного

ССЫЛЬНЫЙ ПОДАРОК

Всему виной так называемая слоновья дипломатия. Все эти элефанты были подарены русским царям и царицам правителями Персии. Ведь на Востоке слон считался очень престижным и, что еще важнее, глубоко символичным «подношением». Всего один слон — и вот уже одариваемый знает: персидский шах ценит его очень высоко, признает его силу, власть, мудрость и желает спокойствия и долголетия. Кроме того, этот емкий «презент» характеризовал с самой лучшей стороны и самого дарителя — говорил о его могуществе и величии.

Застрельщиком слоновьей дипломатии стал персидский шах Тахмасп, который отправил слона — вместе с арабом-погонщиком — ко двору Ивана Грозного. От Персии до Москвы слон шел пешком и так устал, что, когда его наконец вывели пред царевы очи, рухнул как подкошенный. По свидетельству летописцев, целых 200 стрельцов понадобилось, чтобы поднять гиганта на ноги. Грозному это «коленопреклонение» очень понравилось, и он распорядился кормить слона, как себя самого.

Какое-то время все шло хорошо — персидский посланник ни в чем не знал отказа. Но однажды его забыли покормить и потащили к царю на Красную площадь на традиционный уже поклон. Только голодный зверь заартачился и, вместо того чтобы кланяться, принялся возмущенно трубить. Грозный обиделся. А тут еще, как назло, в Москве вспыхнула чума, и кто-то пустил слух, будто бы болезнь «произошла от араба и его слона». Араб уже давно вызывал недовольство у москвичей: он получал слишком большое жалованье, которое предпочитал бережно копить, а не оставлять в корчмах.

Но «справедливость» восторжествовала: по велению царя араба со слоном «сослали в опале в посад Городецкий».

Араб вскоре умер, а слона Иван Васильевич распорядился умертвить. Когда посланный царем дворянин прибыл в посад, ему рассказали: «Слон стоял обычно в сарае, а кругом сарая был тын. Неподалеку от него схоронили араба. Тогда слон проломил тын и улегся на могиле». Уходить оттуда персидский гость не захотел ни за какие коврижки. Потому там его и добили. Выбили у него клыки и доставили великому князю в доказательство того, что слон действительно околел.

ОБИЖАТЬ СЛОНОВ НЕ РЕКОМЕНДУЕТСЯ

Печальная история тем не менее заложила основы будущего слоновьего этикета: вновь прибывший слон должен был «преклонить колена» перед правителем страны или его резиденцией в знак искреннего уважения и подчинения. Так что отныне к русскому двору прибывали только дрессированные элефанты, которые с блеском могли исполнить требуемый пируэт.

История петербургских слонов ведет свое начало от слона Петра I, которого тот получил в дар от персидского шаха в 1714 году. Увы, судьба и этого «презента» сложилась незавидно: через три года он скончался, потому что «в специально построенном для него доме слишком сильно топили и воздух сделался угарным».

Однако персидские шахи, видно, уже не могли остановиться и слали в Санкт-Петербург одного слона за другим. Второй посланник из Персии ступил на берега Невы в 1723 году. А третий был преподнесен уже в дар Анне Иоанновне в 1736-м. Для перевозки слона был построен парусник, который и доставил животное из Персии в Астрахань. А уже оттуда слону пришлось идти пешком до самого Питера. Чтобы слон не повредил ноги, ему сшили специальные шлепанцы из кожи. Однако они все время рвались, так что путь-дорога затянулась: слишком часто приходилось останавливаться у «ремонта обуви». Но где бы ни устроили привал необычные путники, повсюду диковинное животное приводило в восторг и детей, и взрослых.

По прибытии в Северную столицу слона разместили на Зверовом дворе, что на Царицыном лугу: ныне здесь высится Мраморный дворец. При нем же расположились два «зверовщика»: персиянин Ага-Садык и араб Мершариф, а также «персидский слоновый мастер» — Асатий. Согласно должностным инструкциям, Асатий должен был обеспечивать слона лечением — если таковое бы потребовалось — и «гигиеническими прогулками». Мастер выполнял свои обязанности неукоснительно, каждый день совершая слоновий променад по Першпективной улице — то есть Невскому проспекту.

Толпа зевак, неизменно собиравшаяся при этом, вела себя по-разному. Иные зрители улюлюкали вслед животному и его погонщику, а то и плевали в них и даже кидались камнями. Особенно бесчинствовали солдаты лейб-гвардии Семеновского и Преображенского полков. Вследствие чего Асатий был вынужден донести коменданту Петербурга, что «его и слона многократно избили, и за тою опасностью он более месяца принужден слона не выводить». А это ведь уже кошмар и ужас что такое! Потому власти быстро положили конец непристойному поведению горожан, издав указ: «О объявлении обывателям с подпискою о неучинении помешательства слоновщику в провожании слона».

ЧТО ЗНАЧИТ «СЛОНЯТЬСЯ»

С тех самых пор русские слоны поистине стали самыми счастливыми в мире.

К концу XVIII века слоновье стадо двора его императорского величества насчитывало почти 30 голов. И каждая из них в год получала «1 500 пудов тростника, 136 пудов 35 фунтов пшена, 365 пудов муки, 27 пудов 36 фунтов сахара, около 7 фунтов корицы, кардамона, гвоздики, мускатных орехов, 45 пудов соли, 40 ведер виноградного вина и 60 ведер водки».

Вся эта слоновья братия припеваючи жила прямо в сердце столицы — в Слоновом дворе, специально построенном на Фонтанке. Каждый день слоны ходили на прогулку — шествовали по улицам города. При этом, где именно пройдет их маршрут, не знал никто: у погонщика не было на сей счет никаких указаний, а потому он просто шатался по городу со своими огромными подопечными где ему вздумается. Так и родилось в Петербурге слово «слоняться», то есть болтаться без дела, глазея по сторонам. Но однажды слоны «осердясь между собою о самках начали буйствовать». Трое из них вырвались в город. Двоих скоро изловили, а вот третий «пошел через сад, изломал деревянную изгородь и прошел на Васильевский остров, где изломал чухонскую деревню».

Решено было слоновник перенести на окраину города — на угол Невского проспекта и Литовского канала. То есть он размещался аккурат напротив нынешнего Московского вокзала. Теперь здесь, на месте бывшей слоновьей резиденции, находится гостиница «Октябрьская», стоимость ночевки в которой начинается от 3 500 рублей. А вот прежние постояльцы — счастливые обладатели больших ушей и хобота — за свое проживание не платили...

За слонами хорошо ухаживали, выводили гулять (но теперь уже в определенных местах), а в летнее время еще и плавать. Для них даже построили специальный спуск к реке — «для лучшей способности всем слонам ради купанья». Кстати, дорогу, по которой элефантов водили купаться, прозвали Слоновой улицей. А теперь это часть Суворовского проспекта.

В ДОБРЫЕ РУКИ

Словом, теперь вы знаете, кому на Руси было жить хорошо — слонам. Они превосходно себя чувствовали и прилежно размножались. Так что Екатерине II пришлось сооружать для них специальный павильон в Царском Селе: в 1778 году элефанты переехали за город в собственную огромную резиденцию. Это было сделано весьма своевременно, ибо география «слоновьей дипломатии» с каждым годом расширялась. Свое почтение российскому двору через слонов стремились выказать эмиры — бухарский и афганский, да и персы не сдавали позиций.

В итоге сам Царскосельский питомник уже не знал, куда от слонов деваться, и принялся отдавать их, правда всегда исключительно в добрые руки — людям с чутким сердцем, осознающим, как важно элефанту получить свои 40 ведер вина и 60 ведер водки.

Увы, с крушением Российской империи закатилась и слава Царскосельского слоновника. Животных постарались пристроить в зверинцы. Но, разумеется, в новых революционных реалиях найти «добрые руки» было уже не так-то просто. Последних слонов просто-напросто перестреляли революционные матросы. Закончилась эпоха «русского слона», началась эра «слона советского». Тоже счастливого, но по-другому.