Вилла Барбаро в Мазере

Вилла Барбаро (1554-1555) в поселке Мазер, в окрестностях городка Азоло провинции Тревизо, знаменита тем, что в ее создании и украшении принимали участие два великих мастера венецианского Ренессанса: архитектор Андреа Палладио и живописец Паоло Веронезе, расписавший стены фресками. В богатом же наследии зодчего эта постройка значится одной из двух самых прославленных (вместе с виллой «Ротонда»).

Виллу Барбаро (1554-1555) создавали два великих мастера венецианского Ренессанса: архитектор Андреа Палладио и живописец Паоло Веронезе.
Виллу Барбаро (1554-1555) создавали два великих мастера венецианского Ренессанса: архитектор Андреа Палладио и живописец Паоло Веронезе.

В 16-й главе своего трактата Палладио описывает ее с присущей ему скромностью, без превосходных степеней: «Следующая постройка находится в Мазере, поместье по соседству с Азоло, в Тревизанской области, и принадлежит братьям деи Барбаро — преосвященнейшему патриарху аквилейскому и великолепному синьору Маркантонио. Та часть постройки, которая несколько выступает вперед, имеет два этажа. Пол верхнего находится на уровне заднего двора, где против дома в скале высечен фонтан с бесчисленными лепными и живописными украшениями. Источник этот образует прудик, служащий «писциной откуда вода по отдельным трубам стекает в кухню, а затем, оросив сады по правую и по левую сторону от дороги, которая, постепенно поднимаясь, ведет к дому, собирается в два бассейна для водопоя на общественной дороге, откуда, наконец, она снова по отдельным каналам орошает огород, весьма обширный и изобилующий прекрасными плодовыми деревьями и разными кустарниками. Фасад господского дома имеет четыре колонны ионического ордера. Капитель угловых колонн имеет две лицевые стороны, но о том, как делаются такие капители, я скажу в книге о храмах. По обе стороны расположены лоджии, в конце которых стоит по голубятне, а под ними находятся помещения для виноделия, конюшни и другие помещения, обслуживающие виллу».

Имена своих заказчиков и благородных друзей Палладио помещает на парадном, южном, фасаде центрального корпуса виллы: «DAN. BARBARUS PAT. AQIL.ET MARCUS ANT. FR. FRANC. F.»

В конце XVIII века род Барбаро пресекся. Переходя к наследникам по женской линии, вилла стала владением последнего дожа Венеции Лодовико Манина, который и продал фамильное достояние. Спустя столетие ее владельцами стали представители семьи Вольпи

Палладио близко общался с обоими братьями: младшим Маркантонио, с одинаковым рвением посвящавшим свой досуг скульптуре и архитектуре, но больше — с Даниэле, дипломатом и разносторонним ученым, знатоком перспективы и трудов Витрувия, в 1560 году, уже после постройки виллы, получившим должность официального историографа Венецианской республики. Даниэле, создавая комментарии в процессе подготовки перевода трактата древнеримского зодчего, получал, вероятно, советы своего молодого протеже. Возможно, именно в период совместного пребывания Даниэле и Андреа в Риме по поводу издания этого труда с февраля по июнь 1654 года было окончательно решено заняться проектом загородного обиталища семьи Барбаро и в скорейшем времени воплотить его. Для этого братья вознамерились облагородить старый средневековый замок в Мазере, унаследованный в 1649 году от отца. Прежнюю постройку они пожелали реконструировать в соответствии с новыми классицистическими вкусами.

По словам современного исследователя творчества Палладио Г. Смирнова-Греча, «подобно любому модернисту, он мечтает подмять под себя ландшафт и заставить работать его на здание. Однако подобно Райту и сторонникам фэншуй с их “органической архитектурой” Палладио всегда корректно вписывает постройки в ландшафт. Вилла же Барбаро буквально вдвинута в холм». Собственно говоря, строительные работы по благоустройству виллы зодчий начал с оформления нимфея в giardino segreto («тайном саду»), на который выходит северный фасад.

Палладио поступает со старым зданием так, как раньше работал, исполняя первый большой заказ — реконструкцию винченцианской Базилики. В Мазере он заключил старые стены в новые «одежды», что выявила недавняя реставрация: были обнаружены остатки окон, обнесенные стеной, и следы кессонного потолка над сводами. В старой постройке Палладио создает новый, крестообразный в плане парадный зал (пьяно нобиле обозначен на фасаде балюстрадой балкончика). Он ориентирован своим удлиненным, словно церковный неф, пространством до квадратного зала олимпийских богов в сторону врезанного в холм за задним двором нимфея; поперечным «трансептом» указан вектор расположения жилых помещений. По сути, промежуточное пространство было вестибюлем, однако его репрезентативность позволила закрепить за ним название Sala crociera (Крестовый зал), да и использовалось оно для торжеств. С балкона на парадном фасаде и из окон на торцах Крестового зала открывались пленительные виды на окрестности.

К главному фасаду проложена широкая дорога, подводящая посетителя к ступеням ризалита. Оформленный в виде ионического портика, он увенчан богато декорированным фронтоном. Собственно, сама вилла представляет собой тип, вошедший в архитектурные словари под названием палладианский дом. Неканнелированные, как было принято в древнеримской архитектуре, а потому не дробящие мелочной светотенью цельность фасадной композиции большого ордера колонны (на самом деле полуколонны), не несли главной конструктивной функции.

Резко отступая от парадного центра, слева и справа от него, раскинулись арки баркессы, украшенной маскеронами по фасаду и упирающейся во флигели-голубятни. Впечатление парадности последние не нарушают. Флигели чуть выдвинуты, но, сохраняя иерархию частей ансамбля, Палладио все же заставляет их отступить от центральной линии парадного портика. Венчают же их своеобразные квадратные «аттики» со вписанными в них «циферблатами», на одном из которых — солнечные часы с римскими цифрами, на другом — зодиакальные символы. (Даниэле Барбаро серьезно увлекался астрономией и астрологией и, вероятно, сам и смастерил циферблаты.) Фронтончики над квадратами словно стекают до горизонтали карниза выкружкамиу боковыми треугольниками с вогнутыми «гипотенузами». Все эти декоративные конструкции прикрывают объемы голубятен.

Фасадные стены сложены из тесаного мягкого камня. Наличники входной двери точно продолжаются рамой центрального окна пьяно нобиле, а потому дверь и окно составляют вертикаль во всю высоту фасада. Причем верхнее оконное полукружие буквально врывается в антаблемент, разрывает его горизонталь, визуально создавая впечатление присутствия упругой, устремленной вверх силы. Лепка скульптурного декора здесь отличается пластикой более экспрессивной, чем даже на фронтоне.

Все эти детали, придающие особенные черты зданию, все же видятся второстепенными по сравнению с общей идеей, сформулированной еще владельцами имения: создать дом — обиталище Универсальной Гармонии, управляемой Божественной Мудростью. Дом, где протекала бы жизнь, осененная союзом всех искусств, рацио и натуры, красоты и пользы, «гением места», который связывает память истории и настоящее.

Вызывает удивление, что Палладио никак не упомянул в своем трактате живописный декор парадного зала виллы, созданный Паоло Веронезе, тогда как в других случаях он не обходил вниманием подобные произведения и называл гораздо менее прославленных авторов росписей. Предполагают, что в этом проявился латентный конфликт между Даниэле Барбаро, желавшим украсить зал тромплеями, и Палладио, убежденным в главенстве архитектуры над декором. А между тем тромплеи Веронезе (отметим, писавшиеся по иконографической программе братьев Барбаро; само собой, художник был не только исполнителем, но и вносил собственное видение образов) в залах виллы способствовали поистине широчайшей — мирового масштаба — ее популярности. Рисованная балюстрада на стенах зала продолжает реальные балюстрады балкончиков, видимых из открытых дверей пьяно нобиле. А сквозь живописно оформленные проемы появляются иллюзорные фигуры молодого охотника с собакой (предполагают, что это автопортрет самого Веронезе), или любопытных девчушки и пажа, приоткрывающих тяжелые «двери» с двух сторон прохода, или музицирующих синьор в «нишах» рядом с дверями. Мирные картины сельской жизни семейства украшают зал олимпийских богов, живописно расположившихся на октогональном (восьмиугольном) плафоне — не знак ли это их высокого покровительства? В центре же октогона — женская фигура, олицетворяющая Божественную мудрость (sapienza Divina). По другой интерпретации, это — муза астрономии и астрологии Урания.

Впрочем, рассмотрение творений Веронезе — отдельная тема. Известно, что художник провел продолжительное время в Мазере, а «гонорар» за свою работу здесь вложил в покупку земли поблизости. Отношения между блестящим живописцем и Палладио не были испорчены, не были разорваны и связи с братьями Барбаро. Маркантонио Барбаро протежировал зодчему в Венеции, а в 1580 году призвал мастера возвести в имении часовню, что и было исполнено. Общий облик строения, несмотря на малые размеры, живо напоминает римский Пантеон. По преданию, именно здесь, надзирая над завершением строительства темпьетто Барбаро, Палладио скончался.